Дочитала вчера, наконец, всю книгу Бориса Балтера «До свиданья, мальчики» (раньше она у меня не шла), и сверху его же рассказ «Проездом», проснулась сегодня, пытаясь связать мысли в букетик с завязочкой.
Начинала я его давно, ещё по реку от Веллера (это там, где он доблестно проверил у балтеровского одноклассника догадку, рождённую своим литературным чутьём, что не было!расрас у Балтера секса на пляже с Инкой, потому что текст диссонирует). У меня ещё тогда было недоумение – ты добрался до одноклассника, так выясни какой она сама стала, как стабилизировалось все это её обаяние, к чему пришла – но нет, важен лишь факт «оприходовано/не оприходовано». Ну буэ, чего тут скажешь. Другие рецензии как под копирку – «искренний, прямой, честный рассказ о конце юности и первой любви». Дважды буэ, хотя понятно, что можно описать и так.
Посмотрела биографию самого Балтера, почесала в затылке. Семинары Паустовского и общение с ним, вот оно что. Резкий, неуживчивый характер. Друзья-шестидесятники, милая гадючья тусовка. Фронтовик, и вся жизнь после – странное ощущение, как будто он всю жизнь пролетал мимо правильных выборов места работы, друзей, направлений, и фиг его знает, почему.
Интересный эффект вообще, особенно вкупе с биографией и фотографиями – как будто человек всё время упорно, ригидно вглядывается в себя, а там черная материя, под которой что-то происходит. То есть, его что-то двигает туда-сюда, а он не понимает, что. Но эта вязкость взгляда, это честное напряжение «ща я пойму, может быть» - это дает какой-то эффект негативной формы. Ну, типа, как в рисовании, когда для того, чтобы глаз не замыливался, ты обращаешь внимание не на сами линии тела, а на обратные им формы окружающего. По абсолютно живому городу, с живыми разговорами, периодически живо разговаривая сами – двигаются негативные формы мальчиков и их подруг.
Инку он особенно хотел понять, энигма женской привлекательности, все дела, прямо вязкость на максимуме – поня-ать, останови-ить, пометить, - (о, у нас тут Валентина Серова будущая, отметила я про себя) – и всё равно не понимает, остановить не может, и понятно, что к себе не привяжет. Печаль. И да, несколько неприятное чувство, когда читаешь, потому что идея про «оприходовать рыжую» высказывается грубоватым второстепенным героем, но понятно, что эта идея общая у многих мужиков, которые это читали. Расчеловечивание какое-то, - "отличный столб, пометь его". А ведь в юности психика такая восприимчивая, ой-вэй.
И ощущение вневременности очень острое, я сначала вообще не могла понять по повести, какое время имеется в виду. А рассказ «Проездом» (типа сиквела, как я поняла, про возвращение в свой город через 30 лет) меня расстроил, потому что там куча сильно ароматичных «цветов» в изложении, типа «постаревшая, расплывшаяся бывшая возлюбленная», «обеспеченный капитан возвращается в свой старый город». Их надо окупить прямо стопроцентной искренностью с масштабом и точностью в другом. В комплект уже не доложено Паустовского, букет не складывается. Хорошие описания и наблюдения есть, но тонут в необоримой вязкости внимания автора. И опять он не понимает себя, и это так странно, когда взрослый человек калибрует себя по отношению других людей и по косвенным наблюдениям за ощущениями «ой, чего-то я не могу ждать, хочу с ней встретиться опять».
P.S. Я давно всем рекомендую книги Людмилы Сабининой, она писала для подростков. Её «Тихий звон зарниц», по контрасту с «Мальчиками» не менее точный, но в разы более легкий. Фиг знает, даже какой-то более человечный – там девочка не только себя и свои переживания понимает, но и других тоже.